В книге «Капитализм, социализм и демократия» (1942) Й. Шумпетер подверг то, что он называл «классической теорией демократии» критике за ее нереалистичность. Никакой общей воли, народного суверенитета и правления народа нет, утверждал Шумпетер. Граждане и близко не соответствуют идеалу теорий XVIII и XIX вв.: они не очень-то интересуются политикой, но главное – в сфере политики они редко поступают рационально. Даже образованные люди, когда дело доходит до политики, опускаются на примитивный уровень аргументации. В общем, главным объектом критики Шумпетера была рациональность людей в политике.

Тем не менее, Шумпетер не стал настаивать на том, что в современных обществах сложилась недемократическая система. Вместо этого он сделал более изящный ход – пересмотрел теорию демократии. А именно, Шумпетер сказал, что демократия – это такая процедура принятия политических решений, при которой элиты конкурируют за голоса избирателей. Гражданское участие, говорит Шумпетер, не очень важно. Массы могут быть даже не очень привержены демократическим идеалам – главное, чтобы им были привержены элиты.

Такая элитистская теория Шумпетера впоследствии оказала влияние на большинство теоретиков демократии ХХ века. Во многом этому способствовало то, что основные положения Шумпетера касательно иррациональности индивидов в политике были подтверждены в 1950-1960 гг. различными исследователями электорального поведения (Б. Берельсон и П. Лазарсфельд, позднее А. Кэмпбелл в «Американском избирателе»).

Появившиеся эмпирические теории демократии испытали серьезное влияние Шумпетера и исследователей электорального поведения. Так, Р. Даль, автор теории полиархии, в своих ранних работах пытался создать теорию демократии как процесса относительно эффективного контроля над лидерами. Даль в те годы спорил с элитистами, которые говорили, что обществом правит меньшинство. С этим он был категорически не согласен, и говорил, что правят меньшинства. В общем, в демократической политике участвует множество разнонаправленных сил, которые взаимно уравновешивают друг друга. Это было названо
плюралистической демократией.

Дж. Сартори также работал в этом ключе. Один из тезисов теории демократии Сартори (см. «Пересматривая теорию демократии», 1987) гласит: сегодняшние демократии должны опасаться не аристократии, как раньше, а «посредственности», которая может уничтожить своих лидеров и заменить их на недемократическую контрэлиту. Поэтому главная проблема для демократии — сохранение вертикальной структуры управления и лидерства. Ученый выдвигает аргументы в пользу мнения о том, что активное участие людей в политическом процессе способно привести прямо к тоталитаризму.

Проблема подобных подходов состоит главным образом в том, что теория демократии, трактуемая таким образом, теряет свой былой пафос и революционный запал, а демократические идеалы прошлого низводятся, уступая место вопросам процедур. Отвергая старый нормативный идеал, они зачастую косвенно подменяют его консервативным, направленным на оправдание существующей системы.

Тем не менее, подобный пересмотр теории демократии имеет свою логику. Аргументация такова: идеалы демократии устарели, поскольку даже созданные в XVIII и XIX вв. теории черпали вдохновение в афинской демократии, несовместимой с существующими системами. Это характерно как для Даля, так и для Сартори. Так, в статье «Полиархия, плюрализм и пространство», Даль утверждает, что

Дж. Сартори комментирует это следующим образом:

Существуют и другие направления в демократической теории. Основы современной демократии участия были заложены в работе Кэрол Пейтман «Участие и теория демократии». В этом труде автор выступает с критикой концепции демократии, построенной на принципах плебисцита и межгруппового плюрализма, вновь возвращаясь к классическим идеалам демократии, подразумевающим активное участие граждан в процессах обсуждения и принятия решений по важнейшим проблемам общественной жизни.

Однако одной из самых популярных теорий демократии является делиберативная (или совещательная). Самым известным теоретиком этого направления является Ю. Хабермас. Делиберативная теория демократии по Хабермасу подразумевает, что
государственно-правовая сфера должна быть максимально открытой и подвижной, созданной гражданами для самих себя. А принимаемые решения должны быть результатом публичного обсуждения, с возможностью пересмотра результатов дискурса.

Целью делиберативного дискурса является достижение консенсуса (принятие решения на основе общего согласия, полученное в ходе обсуждения). Консенсус, который достигается в ассоциации свободных и равных, покоится на единстве процедуры, по поводу которой пришли к согласию. Консенсус выполняет этическую функцию, делая ценности всеобщими, а также осуществляет идеологическую функцию, то есть выступает демократической процедурой, которая не только стремится сгладить противоречия между различными социальными группами, но также консолидировать (объединить) общество. Таким образом, не имеет значения, согласны ли политические акторы по определенным вопросам, если они верят в справедливость механизмов, посредством которых разрешаются конфликты.

Все это привело к тому, что в конце ХХ века Жак Рансьер («На краю политического», 1992) замечал:

Как утверждает А. Литтэ (опираясь на Ж. Рансьера) формальная политика строится вокруг «рационального» и «реалистичного», и это та самая основа, на которой строится «консенсус». При этом мы маргинализируем или исключаем тех людей или мнения, которые отличаются от установленной нормы. В этом и состоит фундаментальный парадокс теории делиберативной демократии: в попытке установить согласие приходится маргинализировать голоса несогласных. Радикальные теоретики, такие как Ж. Рансьер или У. Коннолли, не имеют решения этого парадокса, но заявляют, что, если мы искренне заинтересованы в создании более инклюзивных форм демократии, лучше было бы признать его, чем подавлять.